В Киркенесе прошел Баренц-прайд-2018

В норвежском Киркенесе прошел второй выездной российский квир-фестиваль Баренц-прайд. О том, как происходило это событие, рассказал специальный корреспондент «Радио Свобода» Сергей Хазов-Кассиа.

«29 сентября. Маленький норвежский город Киркенес в 15 км от российско-норвежской границы. Радужные флаги, транспаранты на русском, норвежском и английском, травести-артисты с мэром города во главе колонны, много детей, улыбающиеся полицейские тоже с радужными флагами, прикрепленными к шевронам. Несмотря на солнце, холодно. Норвежцы переговариваются между собой, русские горланят песни: “Я свободен, словно птица в небесах" и скандируют: "Любовь – право человека!"»

Второй Баренц-прайд, организованный мурманской ЛГБТ-группой «Максимум» совместно с Amnesty International и норвежской ЛГБТ-организацией FRI, отличался от больших прайдов лишь небольшим числом участников: событие собрало 300 человек. У многих на груди наклейки No Photo – они приехали из России и не хотят «засветиться», опасаясь преследований на родине. В прошлом году троим участникам пришлось подробно побеседовать с сотрудниками ФСБ на границе, а мурманские соцсети взорвались гомофобными постами. К счастью, дело ограничилось онлайн-угрозами.

«Я хотела сначала наклеить No Photo, но потом как-то увлеклась и подумала: чего бояться?» – рассказывает 51-летняя мурманчанка Алла. По словам Аллы, сама она – не ЛГБТ-активистка, а на Баренц-прайд приехала, «потому что в России уже всё запрещено». Последней каплей для нее стало уголовное дело по экстремизму и оскорблению чувств верующих, возбужденное против жительницы Барнаула за публикацию фото крестного хода на разбитой дороге с подписью: «В России две беды – дураки и…». «Да я сама могла перепостить такую картинку, – замечает Алла. Надо сказать, в угрозах в адрес активистов, поступивших после Баренц-прайда-2017, и призывах сжигать геев в газовых камерах российские органы правопорядка экстремизма не усмотрели.

Всего в Киркенес приехали 76 россиян. Как сообщила член совета мурманского «Максимума» Валентина Лихошва, активистов среди них – около 15 человек, а остальные – просто представители ЛГБТ-сообщества из разных городов России, подавшие заявки на участие. Большинству из них организаторы оплатили дорогу и проживание.

Цели у участников прайда схожие: познакомиться с людьми, посмотреть, каково это – выйти на улицу с радужным флагом, не боясь нападения гомофобов или даже полицейских. Выступая перед участниками прайда, представитель полиции Киркенеса объяснил, что по закону полиция обязана обеспечивать безопасность граждан, и опасаться людей в форме не стоит. Конечно, в российском законе о полиции написано то же самое, но вот недавно в Петербурге суд оштрафовал нескольких ЛГБТ-активистов на общую сумму в 450 тысяч рублей – за проведение не запрещенных законом одиночных пикетов.

По словам активистов, норвежский прайд – не только глоток свежего воздуха, но и наглядная иллюстрация того, что надежда есть: ведь не так давно ЛГБТ в Норвегии сталкивались с теми же проблемами, что и россияне. Правда, в России ситуация меняется не в лучшую сторону: «Уровень агрессии в последнее время зашкаливает, – говорит Валентина Лихошва. – Если раньше истории с тем, что родители выгоняли детей из дома, были редкостью, сегодня этим никого не удивишь». К примеру, 20-летний С., приехавший на прайд из Мурманска – трансгендер, из которого родители долго старались сделать «нормальную девушку», ну или «хотя бы лесбиянку», а когда поняли, что не получается – выкинули на улицу. С. хочет стать дирижером, увлеченно говорит о концертах Рахманинова, но пока работает инструктором в фитнес-центре и копит деньги, чтобы уехать в Питер и сделать операцию по перемене пола.

По словам Лихошвы, в России растет количество гомофобных нападений, вымогательств и случаев шантажа – при этом полиция не торопится расследовать подобные преступления. К тому же, у российского ЛГБТ-сообщества все меньше возможностей защищать свои права: после принятия закона об иностранных агентах закрылись почти все региональные ЛГБТ-организации, теперь это – «инициативные группы», которые власть попросту не замечает.

На фото: Священник Яков Кротов на радужной службе. За ним – председатель совета инициативной ЛГБТ-группы "Максимум" из Мурманска Сергей Алексеенко и его супруг, травести-артист Мелони Лонг

Если оскорбление чувств верующих – одна из причин, приведших мурманчанку Аллу в Киркенес, в Норвегии церковь живет по другим правилам: за день до прайда в местной лютеранской кирхе состоялась «радужная служба» на трех языках: русском, норвежском и языке малого народа саами.

В церкви Киркенеса пока заключили один гей-союз в начале этого года. Как рассказал местный пастор Торбьорн Брокс Веббер, его кирха открыта для всех: если к нему обратятся жители России, он готов их поженить, хотя в России этот брак не будет считаться законным.

Среди участников Баренц-прайда немало россиян, заключивших брак в других странах. «Этот брак все равно является браком, – говорит председатель совета мурманского «Максимума» Сергей Алексеенко. – И отношения внутри пары становятся более серьезными. И даже по норвежским законам это – брак, если не дай бог что случится во время поездки». Сергей и его партнер поженились в Нью-Йорке в прошлом году. Теперь они хотят обвенчаться в Киркенесе. По словам Сергея, сам он ходил в церковь лет до 25, но потом риторика РПЦ в отношении ЛГБТ сделала из него атеиста. Однако, религия важна для его мужа – именно он настаивает на венчании.

На первом прайде в Киркенесе уже было много плакатов с призывами остановить репрессии против ЛГБТ в Чечне. В этом году в Киркенес смогли лично приехать некоторые ЛГБТ-беженцы с Северного Кавказа, получившие убежище в Норвегии. Правда, делалось это в режиме большой секретности. 21-летний А. попросил не называть свое имя, но согласился на публикацию фото: «Если уж бороться, то с открытым лицом». А. живет в Норвегии с февраля. Родился он неподалеку от Нальчика, жил в Москве. В 2017 его бойфренд чеченец пропал в Грозном. Родственники пропавшего стали названивать А., с угрозами. Родителям А. показали его фото в косметике и парике (очевидно, с телефона его друга). В результате родители заявили, что если А. вернется домой, «ему конец». Сегодня А. получает пособие в 8000 норвежских крон (64 тыс. рублей). 3500 (28 тыс.) из них уходит на оплату квартиры, остального хватает на питание и спортзал: «Если готовить дома и не покупать кофе в кафе». Программа интеграции рассчитана на два года – за это время А. должен выучить язык и либо найти работу, либо поступить в вуз. В случае неудачи программу можно продлить, но А. настроен выучить норвежский, переехать в Осло и выучиться на режиссера.

Историй удачной эмиграции довольно много, но, как замечает Валентина Лихошва, процесс не так прост, как кажется. Западные правозащитники и посольства не хотят «принимать сложные политические решения» и с недоверием относятся к кавказским геям. «Это замкнутый круг, – рассказывает Лихошва. – Они говорят, что наши подопечные должны получить визу, а потом, оказавшись на территории государства, просить убежища. Но визы они не дают, потому что знают, что те будут просить убежища».

При этом нормальная жизнь в России для «засветившихся» геев и лесбиянок с Кавказа практически невозможна: их начинают искать родственники, подключая правоохранительные органы. «Даже за границей жить опасно, – замечает Лихошва. – Мне известно как минимум два случая, когда уже уехавших девушек возвращали обратно».

В конце мероприятия прошел очередной семинар по безопасности. Среди вопросов – что делать, если сотрудники российских правоохранительных органов пригласят «на беседу» (такого процессуального действия не существует) и как не навредить себе и близким, общаясь с органами. Ведь дома на участников прайда будут смотреть как на угрозу традиционным ценностям и российской государственности.

 

Полный материал о Баренц-прайде-2018 смотрите на сайте РС.