Нетрадиционная семья

Все традиционные семьи традиционны одинаково. Каждая нетрадиционная семья нетрадиционна по-своему.

Вот, например, Исса и Марьям. Они живут в Назрани, Ингушетия. Иссе пятьдесят три года, Марьям пять лет. И они уже три года живут вместе, потому что у Марьям умерли родители, а Исса ее родной дядя.

На Кавказе так принято: если умирают родители, то ребенка забирает кто-то из близких родственников. Исса – самый близкий. К тому же другие родственники не спешили забрать Марьям, потому что у родителей ее был ВИЧ и у самой Марьям ВИЧ с самого рождения. А Иссе не страшно, потому что у него и у самого ВИЧ. Я не знаю, откуда. Может быть, употреблял наркотики, может быть, сдавал кровь за деньги, может быть половым путем – я не знаю. Я знаю, что сейчас он аккуратно пьет антиретровирусные таблетки и собирается жить долго. И это именно он ездил с Марьям в Усть-Ижору и лежал с ней в клинике, чтобы и Марьям тоже выписали антиретровирусные таблетки и чтобы она тоже жила долго, потому что Исса ведь научит ее принимать антиретровирусные таблетки аккуратно.

Они могли бы быть вполне счастливы, эти двое. Эта семья. Если бы только органы опеки разрешили Иссе удочерить девочку или хотя бы оформить над нею опеку. Но разрешения не дают. По закону (принятому в середине девяностых, когда еще не было антиретровирусных таблеток) людям, живущим с ВИЧ, нельзя усыновлять детей, даже если это ВИЧ-положительные дети. А не отбирают Марьям у Иссы просто потому, что в Назрани некуда везти ВИЧ-положительного ребенка. И еще потому, что у ингушей довольно сильна земляная уверенность в том, что сироту должны воспитывать близкие родственники. А ближе Иссы никого нету. Вот так и живут на птичьих правах – Исса и Марьям.

Или вот Алексей, Ева, Маша и Катя – тоже семья. Алексей и Ева – муж и жена. Катя их общая дочка. А Маша – Евина дочка от первого брака. И Алексей не может удочерить Машу. Хотя и любит как родную, и она его тоже любит, и зовет папой. У Алексея высокооплачиваемая работа в крупной компании, хорошая квартира, загородный дом. Но никто не разрешит ему удочерить Машу, потому что по закону (принятому в середине девяностых, когда не было еще антиретровирусных таблеток) людям, живущим с ВИЧ, нельзя усыновлять детей, даже если усыновляемый ребенок – родная сестра твоего родного ребенка.

Ну, да – у Алексея ВИЧ. Но он аккуратно пьет антиретровирусные таблетки, вирусная нагрузка у него ноль, иными словами, он никого не может заразить. Настолько не может, что вот же родилась у них с Евой совершенно здоровая Катя. То есть родных детей ВИЧ-положительным людям рожать можно, а усыновлять детей нельзя. И никому это не кажется абсурдом почему-то.

Или… ну, про Светлану Изанбаеву, которая два года добивалась права опекать несовершеннолетнего родного брата, когда тот остался сиротой, вы наверное слышали. А есть еще как минимум 600 (шестьсот) ВИЧ-положительных людей, которые хотели бы усыновить ребенка. У всех разные обстоятельства. Кто-то, как Исса, должен удочерить осиротевшую племянницу. Кто-то, как Алексей, хочет удочерить ребенка жены от первого брака, чтобы Маша не спрашивала, почему сестру Катю приглашают к папе на работу на новогоднюю елку, а ее, Машу не приглашают. Кто-то работал волонтером в Усть-Ижоре и хотел бы забрать ребенка, который и так уже как родной.

У всех разные обстоятельства, но их шестьсот человек – только тех, что написали письмо в Минздрав, дескать, раньше ВИЧ-положительных детей усыновляли американцы и французы, теперь никто не усыновляет, так дайте же хоть нам.

Вот уже лет десять как ВИЧ не является смертельным заболеванием, а является хроническим.

Вот уже лет пять как все мои ВИЧ-положительные друзья и знакомые рассобирались помирать, понарожали детей и живут счастливо, в той мере, в какой можно жить счастливо в нашем Отечестве.

Да и все ваши ВИЧ-положительные друзья и знакомые… У вас нет ВИЧ-положительных друзей и знакомых?

Вы ошибаетесь. Они у вас есть.

Валерий Панюшкин, snob.ru