Екатерина Шульман: Русский фундаментализм — это миф

Фрагмент программы «Статус» на радио «Эхо Москвы». В гостях политолог, доцент Института общественных наук РАНХиГ Екатерина Шульман. Ведущий Майкл Наки.
 

Мне кажется важным осветить некий комплекс событий, казалось бы, не имеющих друг к другу никакого отношения, но, тем не менее, сходящихся в некий общий фокус. Что я имею в виду? Я имею в виду историю с курсантами Ульяновского института гражданской авиации, которые сняли теперь всем известно видео на песню Satisfaction, тем самым взывали…

Сняли майки и штаны и сняли видео.

Надели фуражки и какие-то ремешки и галстуки, в общем, вырядились замечательным образом и сняли зажигательный клип. Вызывали отрицательную реакцию своего руководства и представителей профильного министерства и всякой другой общественности, которая выступала по федеральному телевидению. И через некоторое время после этого вызывали целый флешмоб, я бы сказала, лавину флешмобов в свою поддержку, в ходе которого многие люди, которых совершенно в этом не заподозришь, тоже снимаются в соответствующих клипах. Это люди, обучающиеся в самых разных учебных заведениях и живущие в общежитиях.

Одна из ценных социальных функций этого флешмоба состоит в том, что можно посмотреть, как выглядит общежитие изнутри. А надо сказать, что это довольно безрадостное зрелище.

Не для слабонервных.

Не то, чтобы там что-то особенно ужасное, но как-то вот 15 тучных нефтяных лет явно прошли мимо этих учебных заведений. Кроме масляной краски больше ничем их не порадовало это самое нефтяное изобилие.

В поддержку ульяновских курсантов снялись не только всякие другие курсанты и студенты, но и какие-то неожиданные люди, например, команда биатлонисток, или домохозяйки, или питерские пенсионерки, снявшиеся в довольно зажигательном танце на своей коммунальной кухне, а также представители армии Израиля, например, в своей женской части тоже поснимались и тоже плясали.

Что здесь, на самом деле, важного и интересного? Ну, казалось бы, мало ли всяких разных флешмобов бывает в интернете? Во-первых, когда еще до флешмобов поддержки дело не дошло, я обратила внимание на то, что губернатор Ульяновской области, когда волна только поднималась и, наоборот, казалось, что сейчас их тут бедных всех отчислят, посадят, возбудят уголовное дело за оскорбление, пропаганду чего-нибудь, и вообще, что это будет «Пусси Райот— 2», тем более, что какие-то слова на эту тему произносились и говорилось, что это осквернение…

Росавиация выпустила огромный пресс-релиз, где было написано, что это безнравственно, что это аморально.

И как-то это имеет отношение тоже к ветеранам, духам предков, тотемным животным и другим священным объектам, которые нельзя ни в коем случае осквернять. Так вот ульяновский губернатор сказал, что да, конечно, надо с ними как-то поговорить, чтобы они понимали, что их поступки имеют последствия, но давайте не будем их отчислять и как-то разбивать их мечту и вообще, типа того, что не надо их особенно сильно обижать. Эта фраза насчет разбитой мечты показалась интересной калькой с явно какого-то американского языка.

А вообще, сам факт того, что губернатор заступается за некое молодежное безобразие, которое происходит у него на территории, это характерно. Предыдущий такой случай был с так называемым «уренгойским мальчиком», как мы помним, школьником, молодым человеком, который поехал в Германию, там выступал в бундестаге и там сказал, с точки зрения любителей культа духов предков, что-то не то насчет тех, кто воевал на стороне Третьего рейха и тех, кто воевал, соответственно, на стороне Советской Армии. И там тоже региональное руководство за него заступилось. Сказали они типа того, что «да, может быть, он чего-то не то наговорил, но это наш мальчик, отстаньте от нашего мальчика и уберите от него грязные лапы».

Интересно, что когда была предыдущая моральная паника такого рода, а именно если вы помните танец девочек, занимавшихся тверком…

Было, да. Танец пчелок, по-моему.

Танец пчелок, совершенно верно. Там как-то никто за них особенно не заступался, и даже нашли какую-то маму одной из них, которая говорила, что да, нехорошо и надо как-то по этому поводу их репрессировать.

Тут у нас некоторая трансформация моральных норм в прямом эфире очевидным образом происходит.

Кроме того, что еще нам показывает этот замечательный флешмоб? Во-первых, это выражение солидарности. То есть люди не просто снимают смешные видео — они хотят солидаризироваться с кем-то, кого власть обижает или хочет обидеть. То есть тут есть социальный посыл. Это не просто какое-то смешное… Тут есть элементы разделяемого риска: вот вы делаете что-то, за что вас грозятся наказать – мы тоже будем с вами вместе это делать, всех вместе нас, нас, наверное, не накажут.

Причем даже курсанты МЧС, то есть там, где реально может обернуться большими последствиями.

Последующие я смотрела видео: они уже на голову надевают что-то вроде балаклавы, что, надо сказать, сходство с «Пусси Райот» только усиливает, а не уменьшает. То есть они вроде как не показывают своих лиц, но, тем не менее, они это делают.

И, что интересно и что может озадачить людей, незнакомых с тем, как устроена, на самом деле, нравственность в России, эти видео очевидным образом гомоэротичны, как, собственно, и первое. И там молодые люди отлично себе попой вертят и всячески друг с другом танцуют, не боясь этого.
 

«Если бы хоть кто-нибудь бы смотрел на результаты социологических опросов и исследований, то узнал, что представление о России, как о стране традиционных скреп, бородатой нравственности и православного фундаментализма является чудовищной иллюзией».

Вообще, нужно сказать, что если бы хоть кто-нибудь бы смотрел на результаты социологических опросов и исследований, на которые смотрят только одни скучные ученые, которых никто не слушает в свою очередь, то вы бы знали, дорогие товарищи, что представление о России, как о стране традиционных скреп, бородатой нравственности и православного фундаментализма является чудовищной иллюзией, частью наведенной специально в силу государственной пропаганды, а частью поддерживаемой совершенно определенной социально-демографической стратой, а именно мужчины в возрасте 60 лет и старше, которые у нас оккупировали верхние этажи нашей административной пирамиды. Среди них больше активно практикующих православных и людей, придерживающихся, по крайней мере, этой внешней традиционности, чем их вообще есть в обществе.

Это очень известное противоречие, известная такая пропасть этическая между управляемыми и управляющими, о которой знают те, кто знают, а остальные об этом не подозревают.

Нам время от времени предоставляют результаты опросов, в которых говорится, что все больше и больше россиян не осуждают аборты, например, или осуждают гомосексуальность. Если мы посмотрим на формулировки вопросов, то мы увидим очень интересную штуку. Когда людей спрашивают: «Вы одобряете или осуждаете аборты?» — люди осуждают аборты. И число осуждающих растет со временем.

Когда людей спрашивают, нужно ли запретить аборты, «Поддерживаете ли вы их запрет или вынесение из программы ОМС, то есть чтобы они были только платными», — люди против запретов и против платности. И число таковых растет с годами.

То есть, когда люди говорят о некоем теоретическом явлении, вообще, аборты – это хорошо или плохо? – ну, действительно, что тут хорошего? Ничего хорошего нет. Когда им говорят: запретить? Они говорят: нет, не запретить.

То же самое касается разводов. То же самое, хоть и в меньшей степени, касается гомосексуальности. Почему в меньшей степени – потому что на эту тему очень активно государственная пропаганда происходит. И тут гомосексуальность воспринимается не как ориентация, то есть личностные свойства, а как социальная стигма, как что-то, что подвергает тебя очень сильной опасности. Поэтому, когда людей об этом спрашивают, они стремятся откреститься.
 

«Процент людей, которым все равно, либо которые относятся к этому скорее положительно, чем отрицательно, выше, чем процент людей, которые относятся к этому отрицательно или резко отрицательно».

Да даже когда закон есть…

Когда есть закон, когда есть примеры людей, которых, так или иначе, выдавили из страны, общественной жизни за это самое дело, то тут не особенно разбежишься выражать свою точку зрения даже в анонимном опросе. Тем не менее, есть опросы типа: «С вами рядом поселилась однополая пара. Как вы себя будете чувствовать?» Ну, и дальше варианты: «Нормально», «Мне по фиг», «Я буду в ужасе», «Я подожгу квартиру». Процент людей, которым все равно, либо которые относятся к этому скорее положительно, чем отрицательно, выше, чем процент людей, которые относятся к этому отрицательно или резко отрицательно.

То есть, когда людям представляют практическую мотивацию, например: сделаем аборты платными, или: запретим однополым парам снимать жилье. Хотите вы такого? Люди говорят — нет. Значит, вообще, учитывая, что с 2013 года у нас действует этот самый закон о пропаганде среди несовершеннолетних и идет соответствующая кампания, очень активная пропагандистская и запугивающая кампания силами федеральных медиа, – так вот, даже учитывая это, надо сказать, что ни в 2013 году, ни сейчас никакого низового общественного запроса на это дело не было, его не существует.

Русский фундаментализм, еще раз повторю, — это миф, наведенный специально, либо являющийся плодом — как там у Алексея Константиновича Толстого: «прискорбное незнанье своей страны обычаев и лиц, встречаемое только у девиц». И вот очень представители начальства этим самым незнанием страдают...
 

^{Полный текст радиопередачи «Статус» можно прочитать и послушать на echo.msk.ru}