О геях в России глазами американцев

Весной 2016 года запустился проект «Голубой», для которого американка Бейли Ричардсон говорила с российскими геями о том, как им здесь живется. «Афиша Daily» расспросила Бейли об этой затее, интересе к России и взаимодействии с московскими прохожими и таксистами.

С чего вдруг американка решила сделать проект про российских геев?

Я заинтересовалась Россией, когда работала в Instagram. Нашу компанию купил Facebook и стал заниматься ее международным развитием. Большую ставку делали на популяризацию Instagram в России. Собственно, это и была зона моей ответственности. Каждую неделю я созванивалась и подолгу разговаривала с Катей и Олесей — моими коллегами из российского Facebook. Они рассказывали про вашу историю и культуру, про российские традиции и про местных знаменитостей. В итоге получилось, что заочно я очень много узнала о стране и полюбила ее. И, естественно, мне захотелось побывать там самой. Нужно оговориться: я гомосексуальна. Когда я рассказала о своих планах друзьям, они стали изо всех сил отговаривать меня, убеждать, что геям в Россию ехать опасно. В то же время Катя с Олесей, у которых много друзей-геев, напротив, утверждали, что я ничем не рискую. Мол, в Москве полно гей-баров, и у меня не будет никаких проблем. С одной стороны, все эти законы о гей-пропаганде, с другой, уговоры русских подруг — в общем, я решила сама поговорить с российскими геями и понять, где же правда. Я попросила Катю с Олесей помочь мне найти героев. И в итоге поговорила в Москве с пятнадцатью людьми, с некоторыми из которых записала интервью для проекта «Голубой».

Вы собираетесь как-то продолжать и развивать ваш сайт?

Думаю, на сегодня эта история завершена. Разве что мне хотелось бы однажды поехать в русскую провинцию и поговорить с геями там. Думаю, получится совсем другая картина. Мне просто важно было создать повод для разговора. Знаете, почти все мои собеседники говорили, что их родители, братья и сестры не в курсе их ориентации. И, что самое обидное, почти никто из моих героев не расшарил свое интервью в фейсбуке. Я все понимаю и не давлю на них! Просто это говорит о том, как мало в России открытого разговора о гомосексуальности.

Российские геи живут в молчании. Среди людей, которых я интервьюировала, был близкий друг Кати и Олеси. Так вот они не знали, как и когда он понял, что гей, и как его семья отнеслась к этому. Они ни разу в жизни не спрашивали его об этом! До недавних пор в американской армии для геев существовало правило: «не спрашивай — не говори». По-моему, именно это происходит в России. Вряд ли кто-то спросит у тебя, не гей ли ты, но и самому говорить о своей гомосексуальности нельзя.

Когда в России принимали первые гомофобные законы, некоторые издания — вроде «Афиши» и «Большого города» — выступили с поддержкой ЛГБТ-сообщества. Материалы вызвали большой резонанс, но в итоге ничего особо не изменили — ситуация на уровне законодательства с тех пор только усугубилась. Есть ли смысл во всех этих медиапроектах и обсуждениях?

Конечно, жизнь не изменится по мановению волшебной палочки. И пара статей и сайтов не изменят страну. Но я привыкла руководствоваться в своей жизни принципом домино. Я толкаю те домино, которые мне под силу, не зная, коснутся ли они до следующих в ряду и смогут ли повалить их. Но я знаю, что, если продолжать пытаться, в итоге одно домино может повалить весь ряд. И если я чувствую, что где-то рядом страдают близкие по духу люди, я просто стараюсь выплеснуть в мир немного энергии, направленной им в помощь.

Если в каком-то обществе геи не знают друг о друге, они никогда не будут чувствовать себя в безопасности. Не обязательно устраивать телешоу из своей ориентации, но необходимо иметь возможность просто сказать во всеуслышание: эй, мы обычные люди, мы хотим жениться, хотим детей и просто хотим быть самими собой.

Было ли что-то в интервью с российскими геями, что вас особенно задело или удивило?

У геев в России есть одна очень романтическая особенность. Найти любовь — это вообще непросто, а для геев тем более. К примеру, из всех американских городов больше всего геев живет в Сан-Франциско, но и там они составляют лишь 6,9% населения. То есть нас совсем немного! Но в Америке хотя бы принято демонстрировать свою гомосексуальность — в социальных сетях, при помощи одежды, причесок или манеры поведения. Можно и напрямую спросить человека о его ориентации — в этом тоже нет ничего экстремального. А в России это все не работает. Поэтому мне было очень интересно узнать, как российские геи находят друг друга. Понятно, что сегодня уже есть социальные сети, приложения и гей-бары, — но ведь ты никогда не знаешь, в какой ситуации встретишь того, кто тебе понравится. Так вот выяснилось, что в России геи уделяют очень много внимания невербальным знакам — взглядам и чему-то совершенно неочевидному. И нужно быть реально очень восприимчивым и внимательным к подобным сигналам. Один из моих собеседников сказал, что его метод — это просто очень пристально смотреть в глаза. И если человек не реагирует в ответ должным образом, всегда можно замять этот взгляд или как-то иначе объяснить его. Этот метод позволяет ему чувствовать себя в безопасности.

Что вы думаете про гей-парад в Москве? В России даже многие геи выступают против него. Они полагают, что парад выставляет остальных геев в глазах общества какими-то неприятными фриками.

Да, очень многие мои собеседники по проекту «Голубой» ясно давали мне понять, что им не близка идея парада в России. Возможно, действительно не существует единого рецепта для лечения общества от гомофобии. В Америке развита традиция самовыражения человека на улице, перформансов и парадов по разным поводам. Но в Москве я очень явно почувствовала, что ваши общественные пространства устроены совсем иначе, чем у нас.

Как-то в Москве я потерялась и обратилась к прохожему за помощью. Помните, как в фильме «Матрица» люди в конвульсиях просыпались, когда у них из спины выдирали провод, подключавший их к сети. Такой же эффект произвел на московского прохожего мой вопрос. Он был безумно удивлен, что к нему подошла американка и спросила, как пройти!

Так что, возможно, гей-парад — это слишком американская и западноевропейская форма самовыражения. Но я убеждена, что какая-то возможность открыто и безопасно показывать свою гомосексуальность в обществе просто необходима России.

В связи со сложными политическими отношениями между нашими странами, будучи американкой, в Москве вы встречали какую-то агрессию по этому поводу?

Однажды кто-то сказал мне, что российское общество делится на интеллигенцию и гопников. Надеюсь, это звучит не слишком грубо? Так или иначе, думаю, что мое российское окружение относится к интеллигенции. Поэтому в общении с ними я не чувствовала никакой антипатии. Я была в октябре, как раз когда проходила встреча Путина с Обамой. И в такси или подобных местах, слыша, что я американка, люди спешили донести до меня, что они поддерживают Путина и гордятся им. Типа: «Не нравится мне этот ваш Обама…» или «Путин сегодня показал вашему Обаме…», «Ну мы вас сделали…» — как будто мы болеем за разные футбольные команды. Но я на это не обижалась, хотя мне так и не удалось услышать какого-то внятного объяснения, почему русские поддерживают Путина.

Один из ваших героев говорит, что, будучи геем, в России он чувствует себя необычным и интересным. А в Америке в этом нет ничего особенного. Видимо, то же и у вас: быть гей-активистом в России интересно, в то время как в Америке в этом уже почти нет смысла.

Смешно, действительно, в Америке я не такая уж активистка. Я хожу на гей-парад, но тут это общее место. И, к стыду своему, больше никакого вклада в поддержку американского ЛГБТ-сообщества я не делаю. Так что проект «Голубой» — это первый раз, когда я выступила на этой почве. Но на самом деле это не совсем активизм, просто мне интересно понять, почему жизни людей так разнятся в зависимости от того, на каком клочке земли на нашей планете они находятся. Еще благодаря этому проекту я смогла лучше понять предыдущее поколение американских геев, которое выросло в 50–60-е годы. Думаю, они были в похожей ситуации.

А сейчас как вы оцениваете положение геев в Америке?

После того как в Америке был принят закон, разрешающий гей-браки, многие штаты выступили с законопроектами, ограничивающими права ЛГБТ-сообщества. За последние несколько лет на уровне штатов было принято порядка 30 таких законов. Так что с юридической точки зрения Америка делает шаг назад на пути защиты прав ЛГБТ. Воспитать в людях толерантность и принятие — не лампочку включить. Общество меняется, но это не значит, что в Америке быть геем — окей.

Расскажите, как американцы переживают трагедию в Орландо?

В тот день я была в Сан-Франциско. Сотни людей вышли на улицу, жгли свечи в память о погибших, многие плакали. Чувствовалось очень много разочарования, грусти, неоправданных надежд, страха и ощущения небезопасности. После принятия законов о гей-браках многие американцы поверили, что гомофобия может быть побеждена совсем. Но стрельба в Орландо напомнила нам, что в мире есть ненависть и часто она направлена против нас. В английском языке есть слово commiserating — оно означает: делиться горем друг с другом и таким образом переживать несчастье вместе. Именно это и происходило на улицах в тот день. В ежедневной жизни мы, американцы, не очень умеем это делать. Мы любим говорить: «Эй, улыбнись, давай не будем о грустном!» Но в такие моменты мы выходим на улицу, чтобы разделить свою боль.

А сами вы сталкивались когда-либо в жизни с проявлением гомофобии?

Держа за руку или целуя свою девушку на улице и в общественных пространствах, я ни разу не испытывала никакой агрессии со стороны прохожих. Никаких физических нападок или проблем с работой, чувства невозможности иметь семью и детей — нет, этого я никогда в жизни не испытывала. Но я знаю, что некоторые мои друзья не приняли меня такой, какая я есть. И я чувствовала, что родители меня не принимают, и это меня глубоко ранило. Думаю, на всей планете едва ли наберется пара геев, которые могут сказать, что ни разу в жизни не были хотя бы эмоционально ранены за то, что они геи. Нас — меньшинство. А люди по сути своей — это племя. И нелюбовь к другим, к непохожим — в человеческой природе. Но наша ответственность как общества — продолжать спрашивать себя, что чувствуют непохожие на нас и как наше поведение может их ранить. Это и делает общество сильным.

Знаете, я обычный человек, живу как все остальные, не чувствую себя какой-то другой. Но я помню, как в день, когда Верховный суд должен был принять закон о гей-браках, я проснулась и взяла телефон, чтобы посмотреть новости. Я знала, что закон готов и что его скоро примут. Так что это не было сюрпризом. Но, увидев новость своими глазами, я разревелась. Я не подозревала, что так чувствительна к ЛГБТ-теме. Но, видимо, все геи хотя бы раз в жизни были вынуждены упрятать часть своей идентичности куда-то глубоко в себя и как следует ее там утрамбовать. Это как будто ты сам себя немного придушил. А когда что-то важное происходит, этот барьер прорывает. Чувство такое, будто мыльные пузыри, спрятанные внутри тебя, вдруг вырываются наружу и лопаются у тебя прямо перед носом.

^{Оригинал: Афиша Daily}