Проклятие - вещь крайне опасная

Вчера Павел Астахов выплеснул очередную порцию ненависти. Мы спросили, что думают по этому поводу авторитетные люди. Понятно, что Астахов зарабатывает себе очки, но у кого: у электората или администрации президента?

Игорь Кочетков, правозащитник

Многие российские чиновники сегодня уверены,что их высокие должности освобождают их от обязанности думать прежде чем говорить. Астахов как раз из таких. Пройдет время и о нем будут помнить в связи с его выдающейся некомпетентностью. В лучшем случае Астахов будет героем исторических анекдотов. Однако сейчас своими неумными,как минимум, высказываниями этот господин наносит большой вред как праву, так и детям.

Валерий Печейкин, драматург

У меня плохо с интуицией, а только она может подсказать, почему Астахов или его спичрайтер разразились такими проклятиями. Мне гораздо интереснее жизнь не отдельного «астахова», а жизнь слов, протекающих сквозь головы. Сама возможность появления в речи чиновника слова «проклятие» - это очень интересно и, как говорят, симптоматично. Надо отдать должное гомофобам, которые раз за разом находят какие-нибудь «вувузелы гомосексуализма» для описания своего возмущения. У нас в языке палитра оскорблений вообще очень яркая. Вот и Астахов не побрезговал употребить шаманское «проклятие» вместо, скажем, «осуждения».

Что касается общественного порицания самого Астахова, мне кажется, что проклятие - это вещь крайне опасная в метафизическом смысле. В последней книге Виктора Астафьева упоминается один из старообрядческих текстов, в котором сказано, что все, кто сеет на земле «смуту войны и братоубийство, будут Богом прокляты и убиты». А Бог, как известно, не фраер и все видит. Поэтому я верю, что когда-нибудь Павел Астахов будет проклят и убит.

Ольга Погодина-Кузмина, писатель

Часто я жалею, что пока что не изобрели машину времени. Если бы Астахова, Милонова, Мизулину и прочих политиков, ратующих за поворот к «духовным скрепам» и «традиционным ценностям» перенести в то самое традиционное общество, о котором они так бодро разглагольствуют, думаю, уже минут через десять они бы приумолкли. Или им бы помогли справиться с бессистемным словесным поносом – например, влили бы в горло ковш расплавленного железа. Они ведь, наверное, и не знают, что еще при Петре I cмертная казнь, например, делилась на «простую» – отсечение головы, повешение и т. д. и квалифицированную – колесование, четвертование, сожжение, залитие горла металлом. Хотя, думаю, им бы хватило и просто телесных наказаний – битья кутом, например, или отрубания ушей и носа. Это обыденность того времени, так милого сердцу наших болтунов. 

Кстати, Павел Астахов, защитник детей, должен бы знать, что в там милом ему сердцу традиционном обществе девочек выдавали замуж с двенадцати лет, или же просто отдавали в наложницы богатому помещику, как, впрочем, и мальчиков – из уроков истории хорошо бы помнить, что крепостное право, то есть рабовладельческий строй, у нас отменили всего-то сто пятьдесят лет назад.

Все достижения гуманизма, которыми сейчас пользуются означенные господа – то есть за казнокрадство и мздоимство им не рвут ноздрей, не клеймят лбов – общество рождало в суровой борьбе с теми самыми традиционными ценностями и заветами предков. Мы постепенно пришли к пониманию моральной несправедливости рабовладения, которое не только оправдывается, но и поощряется в священных книгах. Мы не побиваем камнями женщину, родившую ребенка вне брака – и это тоже достижение гуманизма. Гуманизм на протяжении веков борется с животными законами биологии, помогая человеку возвыситься над своей «традиционной» природой. Позволяя ему совершать парадоксальные, благородные поступки. И то, что пустозвоны от политики слышат одобрительный гул голосов в зале, вовсе не значит, что они пользуются поддержкой. История показывает, что в конечном итоге побеждает не толпа. Побеждает человек, готовый сражаться за правду, за справедливость, за свое и чужое право быть не таким, как все.